После завтрака старик попросил подать быстроногих и надежных ездовых животных, которыми славились баурадимы, и втроем они выехали из оазиса Серебряного Цветка. В оазисе бурлила жизнь – артисты, жонглеры и заклинатели змей уже демонстрировали свое искусство, а рассказчики собирали вокруг себя группки детей, чьи родители прислали их сюда, чтобы можно было без помех заниматься своими делами. Элрик и двое его спутников направились к Зубчатым Столбам, видневшимся на утреннем горизонте. Эти горы были частично разрушены ветрами Вздыхающей пустыни и теперь и в самом деле напоминали огромные столбы зубчатого красного камня – этакие подпорки для неба. Элрику поначалу показалось, что он видит руины какого-то древнего города. Но Алнак Креб объяснил ему, что это такое на самом деле.

– В этих краях и вправду много руин. Хозяйства земледельцев, маленькие деревни, целые города – они в результате глупейшего колдовства Кварцхасаата погребены под песком и иногда появляются на поверхности. Многие из них построены после наступления песков – строители надеялись, что пески со временем уйдут. Пустые мечты, как и многое из того, что сооружено людьми.

Райк На Сеем продолжал вести их через пустыню, при этом он не пользовался ни компасом, ни картой. Очевидно, что его вело чутье.

Один раз они остановились в том месте, где оказалась поросль хилых кактусов, засыпанных песком. Райк На Сеем вытащил длинный нож и срезал растения близко к корню. Он осторожными движениями очистил их и предложил сочные части своим друзьям.

– Когда-то здесь была река, – сказал он, – и воспоминания об этом остаются под поверхностью. Кактусы помнят.

Солнце достигло зенита. Элрик почувствовал, как жара истощает его, и был вынужден снова выпить эликсира, чтобы не отставать от остальных. Только к вечеру они приблизились к Зубчатым Столбам, и Райк указал на что-то сверкнувшее в лучах заходящего солнца.

– Вот он, Бронзовый шатер. Сюда приходят люди пустыни, когда им нужно предаться медитации.

– Это ваш храм? – спросил Элрик.

– Ничего ближе к тому, что ты называешь храмом, у нас нет. Мы там спорим со своим внутренним «я». И ничего ближе к тому, что вы зовете религией, на западе тоже нет. Там мы и держим нашу Священную Деву, символ всех наших идеалов, сосуд мудрости нашего народа.

Алнак удивленно спросил:

– Вы всегда держите ее там?

Райк На Сеем покачал головой – этот вопрос чуть ли не позабавил его.

– Только пока она спит неестественным сном, мой друг. Тебе известно, что раньше она была нормальным ребенком, радостью для всех нас. Может быть, с твоей помощью она снова станет таким ребенком.

Алнак нахмурился.

– Ты не должен ждать от меня слишком многого, Райк На Сеем. Я в лучшем случае – неопытный похититель снов. Те, с которыми я учился своему ремеслу, могут подтвердить тебе это.

– Но ты – похититель снов. – Райк На Сеем печально улыбнулся и положил руку на плечо Алнаку Кребу. – И наш добрый друг.

Когда они подъехали к огромному шатру, солнце уже село. Шатер был похож на те, что Элрик видел в оазисе Серебряного Цветка, но только в несколько раз превосходил их в размерах, а стены его были из чистой бронзы.

В небе была луна – она стояла почти над их головами. Казалось, что лучи солнца достигали ее из-за горизонта, придавая ей свой оттенок – луна сияла такими оттенками, каких Элрик никогда не видел ни в Мелнибонэ, ни в любом из Молодых королевств. Он в удивлении открыл рот, осознав точность пророчества.

Кровавая луна взошла над Бронзовым шатром. Здесь он найдет дорогу к Крепости Жемчужины.

Хотя это и означало, что собственная жизнь императора Теперь может быть спасена, владыка Мелнибонэ обнаружил, что его это откровение только растревожило.

Глава пятая

Обет похитителя снов

– Вот наше сокровище, – сказал Райк На Сеем. – Вот что хотят похитить у нас алчные кварцхасаатцы. – И в голосе его была слышна не только печаль, но и гнев.

В самом центре прохладной громады Бронзового шатра, в котором при свете крохотных светильников на подушечках и ковриках в позах глубокой задумчивости расположились сотни мужчин и женщин, находилось возвышение, а на нем – ложе со сложным резным орнаментом. Ложе было отделано перламутром и светлой бирюзой, молочным нефритом с серебряной филигранью и бледным золотом. На ложе лежала молоденькая девушка лет тринадцати, ее маленькие ручки были сложены на груди, и грудь ритмично поднималась и опускалась. Она была неотразимо красива красотой своего народа, а ее смуглое личико оттеняли медового цвета волосы. Ее можно было бы принять за обычную спящую девушку, если бы не один тревожащий факт: ее немигающие глаза, синие, как вилмирские воды, были устремлены вверх, к сводам Бронзового шатра.

– Мой народ был уверен, что кварцхасаатцы уничтожили себя, – сказал Элрик. – Жаль, что они этого не сделали и Мелнибонэ в своей гордыне не завершило того, что начали колдуны! – Ему не свойственно было проявление таких сильных эмоций по отношению к тем, кому его народ нанес поражение, но теперь он испытывал ненависть к господину Гхо, чьи люди – а в этом он не сомневался – совершили это злодейство. Он узнал природу этого колдовства, оно было похоже на то, чему учили и его самого, хотя его кузен Йиркун проявлял больше интереса к этому искусству и прибегал к нему там, где Элрик не желал это делать.

– Но кто может спасти ее теперь? – тихо сказал Райк На Сеем; возможно, его немного смутила вспышка Элрика в этом месте, где люди предаются медитации.

Альбинос взял себя в руки и сделал извиняющийся жест.

– Неужели нет никаких снадобий, которые вывели бы ее из этого состояния? – спросил он.

Райк На Сеем покачал головой.

– Мы спрашивали у кого только можно. Она была заколдована предводителем секты Воробья, а его мы убили, когда поторопились отомстить им.

Старясь не помешать медитирующим, Райк На Сеем снова вывел Элрика и Алнака Креба в пустыню. Здесь стояли стражники, от их светильников и факелов по песку плясали огромные тени, а лучи рубиновой луны окрашивали все в малиновый цвет, отчего казалось, будто этот мир затоплен кровавым приливом. Элрик вспомнил, как мальчишкой он вглядывался в глубины своего Акториоса, представляя себе, что этот драгоценный камень служит вратами в иные земли, а разные грани камня представляют разные миры – к тому времени Элрик немало уже прочел о мультивселенной и о ее устройстве.

– Укради сон, в который она погружена, Алнак Креб, – сказал Райк На Сеем, – и мы отдадим тебе все, что у нас есть.

Черный красавец покачал головой.

– Кроме ее спасения, мне не нужно никакого иного вознаграждения, отец. Я только опасаюсь, что мне не хватит умения… Никто еще не пробовал сделать это?

– Нас не раз обманывали. К нам приходили наемники-колдуны из Кварцхасаата, выдававшие себя за похитителей снов, но они либо заблуждались, считая, что владеют твоим знанием, либо полагали, что могут добиться того, что по силам только настоящему похитителю. Они прямо на наших Глазах сходили с ума. Некоторые из них умерли. Некоторым мы позволили вернуться в Кварцхасаат, надеясь, что они остерегут других и те не будут тратить попусту свои жизни и наше время.

– Ты многотерпелив, Райк На Сеем, – сказал Элрик, вспомнив то, что он уже слышал; теперь ему стало понятнее, почему господин Гхо с таким неистовством искал для этой работы похитителя снов.

Известие, принесенное в Кварцхасаат сошедшими с ума наемниками-колдунами, было переосмыслено. То немногое, что понял господин Гхо, было передано Элрику. Но теперь Элрик понял, что этой тайной – тайной пути к Жемчужине в Сердце Мира – владела сама девочка. Она, будучи хранилищем всех знаний своего народа, несомненно знала, где находится сокровище. Возможно, ей не было позволено раскрывать эту тайну. Как бы то ни было, дальнейшие поиски становились невозможны, пока Варадия спит своим заколдованным сном. Но Элрик знал, что, даже если она и проснется, он не сможет – таков уж его характер – выведывать у нее тайну, которая не имеет к нему ни малейшего отношения. Его единственная надежда состояла в том, что она сама предложит ему это знание, сам же он, что бы ни случилось, никогда не попросит ее об этом.